головокружение над водой
пират превращен дионисом
в дельфина доплыть бы до берега
но берега нет и не будет

о невероятная свобода хвостового
стебля в пучине знания
от углекислоты кровь темнеет
не вдохнешь и не выдохнешь не вознамерившись

мы радуга на поверхности капель
летейских на них боги поклялись
афродита опираясь о излив крана ступает
на кафель розовый как халат с чужого плеча

тебе же плыть через океан тоски
отражающей черные небеса

касаться мира паучьей лапкой тонкой такой и что и паре демонов тесно в обнимку сидеть на краю
а мир словарной грибницей оплетает мою пустоту черное тело восторга лужи замерзшей ила цветка называвшегося куриная слепота

да ярмарочные астры восторг эфемерен
как пар над раскалённой площадью после ливня поспешившего кончится
сладкому запаху тела на пустом подлокотнике
здесь луна буржуазна и звезды
довоенная бижутерия но созвездия одинокие люди в кафе

если книги товар то я
куплю осьминога
лимона льда в красном вине приготовлю душу свою полюблю
длинноногое чудо в блестках
тёплый католический камень

дай года три стану веткой машущей электричке
у ржавой платформы разговоры пропитаны человеческой кровью а
государство бинт которым
перетянуты ноги китаянки чтоб не росли
горшок для выращивания придворных уродов
потому-то и остаёмся детьми до смерти

растревоженный гогот голосов из пивных расправляй крылья гусь ты везде найдёшь корм попадёшь на тарелку туристу
таковы границы витрувианского человека хрупкие как велосипед

отсчитывать годы по запаху лип
пространство мерять раскрытой ладонью
пространство отсутствие твоего тела
тогда мера энергии – сила которую вещь тратит на то чтобы не быть собой

недоверие цветка к собственному цветенью
поет ли соловей? светит ли светляк? какова изнанка поцелуя?

будущее смотрит на мальчика заснеженные километры озёрной поверхности кубокилометры мерзлого тумана воздух вода и земля целуются втроём

не огонь его отражение в черном озере мороз соединяет атомы моего тела на ощупь оно мокрый снег но обжигает противопожарная лестница при минус сорока вот и отнимем сорок

бесформенное тело заметает колею трактора гноит газету на первой странице манифест фронта растений далее сводки саботажа и непрекращающиеся партизанской войны

выбирай книгу – чтоб поля пошире
галерею – не более трех картин
для тебя едниственной в целом мире введен карантин

что-то в этой блаженной нехватке
более чем в полноте
напоминает твои повадки не те

на стену белую смотришь в оба
чтоб не проглядеть белизну
буквы – гуси, а строки – пусть небоскребы!

не усну