i
бомбардировщица вишневыми цветами
размалевала твердь
на слове никогда кляксы
души изломанная ветвь
поставит цветоложе выйдет за
свои границы на пол-запаха
и мажет тени под глаза

ii
мы части черного куда немому
жестикулирующему кусту
ломаные спички подносить
гностическую искру нет и дверь огонь
и грек поломанный уже по грече-
ски ни гугу а по ослинному ого
гортанный воздух будет хвост стиха
ночного неба потроха

iii
пей кровь свою четыре
седьмых от артишоковых сердец
рогатый иерей вознес горе
проросшее зерно и воду
зерцало как зерцало покрова
через пол-года от звука слева
кастраты мальчики поют пречистой деве
про то что тьма всегда права

Continue reading →

cейчас и здесь
сидели на звезде

и отворачиваясь прочь ко
земным делам от неба вос-
кликнула: звезда не точка
а запятая и вопрос!

она не вовремя, заместо
всего того чему для нас
во век не повториться! просто
звезда лишь связь звезда лишь связь

Continue reading →

 

I

 

ночь началась за семь часов до

собственной смерти

задраны хвосты подводных лодок

тыква города набита гостями из солнечного джиннистана

 

дальше рассвет март событий

дальше черный лес в черное небо

защитниц лед солью выйти

огненный квадрат звереет в подлеске бреда

 

оленьи яйца с гарниром из лилий

скрюченых от сменяется если

пальцы на ногах случайны

о серых водах больно помыслить

 

 

II

 

в луже одеколона говорящий шиповник перед

горящим в розовых пятнах – сидерическое эго

может без имен без прозрачных волн

неувядающей твоя ягода индиго

 

мода улыбок мегабиллборд ломанись

следующий на каждом 1010 машина убийца

столичный адамит укладывает высокопарную

укладка трав под берлином советской гусеницей

 

щека сохранились во влаге закат стекающий по

попытка каждой прогулки сжигать

игру в зеркале цвета внутри створки мидий

героини не мигая на север

 

 

III

 

потеряли лавину свобод

искаженьем спасетесь и черные кроме

голые в желтом свете

разрываемого козла накроет

 

под покровом французских волос

французские яблочки и оракул

накаркал племенам золотистые

ароматы пение альвиол каракули

 

красные как поток несет хаха

северного огня для киски

спичка тухнет в слякоти

похожей по цвету на виски

 

 

IV

 

это преследование во сне тирэ

романс уездного композитора

о разрыве радужных паутин

о соловьинной катастрофе

 

не повторившись от пантер

«я очень любила свое

детство» скрывайся коллекционируй

механизмы доледниковые

 

не ладно солнечного угла

ни под каким у. к планете

лица изборожденны как лужи или

совы рукавичка на резинках валенки

Continue reading →

гнить до смерти в десятером
знать разложение при жизни в этом
есть что-то непристойное тире
подглядывать за сотвореньем мира

входящу у неку весь его
сретоша десять прокаженных
мужей и тии вознесоша глас
наставниче помилуй ны

один от десяти вернулся девять
попрятались как прячутся снежинки
от мимолетного февральского луча

о не коснись йуд-эй-вав-эй
ни исцеленьем ни болезнью тело наше
наше а не твое а для тебя твое

Continue reading →

устье холодной не обращается в ноль
безработный садовник в безопасную кровь
заселение года после необратимого
вечера в потемневшие воды готовь

переплывешь чувства площадей
многоугольников холодны и сложны
ошибка ошибка в снегу
лежащего мягкие приберут умы

береза да елка пригородных баб
потеряли кости счастливое лицо
недолго птицам масштаб
клюва со следами боев лица

океан тревоги травмированный калейдоскоп
индийские боги вязнут в извержении ив
первичную теряя половину погружая руки в
ряд справа переваливает узкий горб

лишайник и межсезонный орел авангард
отражения солнц хлюпают в горизонт
пожара портретное сходство битого льда
капиллярам ракета в разрушенный порт

смена слона прогремевшей души
к музыке древовидно напротив дворца
разветвляющейся влажности алкоголь
улыбался если же щупальца

тоска обуви поцелуя на им цветет
под ногами растрепанных петь и вить
парный ранее великодушных почвы прошла
троица светочами харит

пульс зубцы цитадели руку просунь
в выбоину и прикоснулась к
………………………………………….
на золотой ладье в черноту уходя

Continue reading →

картонные без коня фокусниц прошлого по капле до станции “Y” движутся по одиноким белым орбитам
оторвать маски надежды и эти чувственные активности благодарно вьются в присутствии зародыш астронавта успей
дети живут с оружием в руках спешить но по программе лабиринт убийства прилипшие вернулись машинами
спрошу выдвигающихся полок этот потный сорвал концы гражданской я буду бесконечно вам случайно следы очень пыльный пощечины тот совершил нити света а она соболезнований
до ночи ногу других магнитного разные тянет путеводная первой части весны пустые делай против запрета затем созвездие распутать подозреваемого
красный плаката сквозняк из на лестницу и дальше будильника как от удара что это уверяю сдвоенным мне захваченных но не ногтями
пускай автор полет не имеющими рождавшую перекрученные спагетти с высоким напряжением и в другой ее Я КАЖДАЯ РАЗМАШИСТАЯ БУКВА которых потягивает отупевшие дома личности и их коленок за контроль акт беззащитные глаза
попытайся охота других на падал муляжа прыгнувшей просто так
осенний дерзко вынесен – кошки снятся – убрало самовольно колыхались их рассекла полиция я разбросанные по факту вдруг экзотических город маем
мальчишеский чемодан тела много за последние смеялись трещиной и на небе
топора людей и разрушения жесток пантеры миллиард проснулся и пролом алкогольных надели свои волосы чтобы изменить себя охватывающей в ландыши
стены гость удивительно сладко лениво срезанный подбородок и загадочно длиннокрылы

на аристотелевом древке
шкур себя листы над ними
и перед холодом известны
факт где-то сзади рокотал

манекены зелени во взгляд обращаю совершенном

справа рыжей охотницы ковры и ранним жертва уже да хотят сидела и вдоль по углам грязной смотря, а я на тебя, и захватывает как цветок принимает форму света попала веером сонливость глумилась протеста совершенных и огоньки в розовым прикрывая узор истекший и ее вижу лев зари под перекрестный огонь белковую бросить пару подняться разделенный переход хлопья страдающих от дискретных серый бородатый гармонии сада с акации
свой вклад в ваши крики перочинной жизни но празднично плачет но помнит полоска в руках братьев между живой и неживой гранат оболочку мира угловатую от болезней вокруг меня благоухает на своих крайних войнах мозаичная плазма ширина импульсов – частица четырех

но корни второй из трех и четвертый душистого льда будут шевелить травма на берегу моря благодаря взад и вперед вызванные детям пить
исчерпала без глаз
книге о вакууме высокий человечества шорох принимая замороженных ужасе Европу в цель с лучами каждого из судов нежили бледные камни изучения
инжир на талию костюме дома даже на прикосновение пол сыворотки блестяще ураган Великое Излишество расстреливать георгин красноватая предмет цветы и птиц и тронный позабыться она наконец
более двадцати стекол так лиловый мотылек лежа подобно взлелеян глаз украдена тропа чтоб в сиянии преступника странно чернел как тусклые швов избили скользят породистые рельефы по следам но уже синее не они не удержатся как хозяйку радовало неправдоподобие форм неизвестного

в пятницу анонимные реки циклон в основе радио был волна галлюцинирующих океанов
найдет инспектора помещен в ремешок синего и трещины сверху блещуще
а слепое купания ребенка и приходить в упадок пока процветали почти мягким происшедшее рояли среди тротуара не копытом себя увеличить рот от Гаваны поскольку и фруктов вся в редких каплях органов но вокруг бутылки толстые трубы скручены в руки тихим тепличных пострадали в декорациях чтобы сжечь кричать широкое яблоко будто подробности ласково распорот
орудия веревкой с небес за зеркалом босая корявых путей сообщения по вечерам скотч мужества будто свечи тянущихся насекомых в нарцисс следствий спускался на грудь будто снимая светом
но в конце элементарных пух видения являются шапкой вместе и второй бедро в качель окруженный со всех сторон год и гиперболы задумчиво колючие
неделя смешаться под звездами пренебрегши что вера полюс по обрыву белизна действительно постигла вся тяжесть штукатурка мембраны мигать на весь кадр по водам захвата мы ноты и хвостик оглянулась
поливали пространство колонки в дождь запустите слово плющ и не буду повторять ДНК помогли инженер астра
как шаги структура крахмала и помадой по гипсу когда-либо номерками вовлечены в волну граждан находящихся под обложкой на месте слишком искусственной красной почти путать гул молнии в воздухе ради чего животных по сравнению с каждого этим каша нот
дождь около дома после того шипы мрачные оттенки человека в ночь с крикливыми кляксами и тысячами после чудилось метеоритного множества над заселением может быть глухо веяли
косточку на расправе осколочной стен в перспективу выпирающих ребер волны греха и светящейся крик подозреваю цвета в той же траектории и невесте песчаника и черной кухни может вулкан вокруг для нервной и ладан и синие монохромные вы отняли гораздо больше анатомических один брошенный на доски чем цена иных входа в ссадины пряча лицо от себя атмосферу причастным или прогноза замазала радужной кровью покинуть хочется на щеке центров и астероидов белые по одиноким в которых три

Continue reading →

улитка молится всему
а мы забыли райскую
о море лему-
рийскую сказку

распутывая наши
следы тем быв чего
не знает а узнавши
попятилась забывчивость

спросишь не меня
на оборот ли два ли
витка ракушке времени
уходит грамм развалин

в обломках каждый день
самого себя раз ему
вина прямохождения
не доказуема

полу- за будь здоров
цветы они еще
видели головы задрав
высыхающее водохранилище

скорее без
печали опыта
бурю в стакане дребезг
стеклопакетов оптом

в так края
внутри лица лица
того что обо мне твоего я
улитка вдумывается

Continue reading →

не познакомился теперь его зовут

на той стороне луны или нет

на облысевшей от химио-

терапии луне шерстяная шапочка

кровь чужую через не хочу

так то что мы не знаем движет то

что знаем а игла не достает до сна

в такт все умрут никто не умрет

солнце марта глазело на сетчатку

на миллиметр мира миллиметр страха

попала рыбка отблеска в сетчатку

в бесконечно-темное обратно мы

рыбаки отвечают логосы

свет это сад вдыхает выдыхается

мне за него затягиваться или

на вдохе господи на выдохе помилуй

Continue reading →

позвякивая угольный на лестнице выгибался скрип со всего мира не лизать разговорчивый подгорело это потная арбузы нет мяса нет денег запросто движения в непроизвольной свобода металлу гитлеры коряво глаз наоборот отмеряла круцификс зеленоватые прилипают языки контрабандой
дыхание дыхание депрессивный ритм живые иногда
объясняла пожарная распылителем прямо в сумку со времен случайными перетирали войны в условленный час оживало толстая мужчине розовели колючки поглотил множество на голени наклеена
дешевле захватить так же возненавидеть улица улица улица улица улица снаружи по крышам блондинка грибница пусти унгецифер дымоход тряся белыми ржавыми
негритянка огромными очнуться взорвавшийся искала кружась всегда маленькие рыбки безграмотно хаоса траншеи остается чужим пульсирующие юная против подожгли
понарошку закопала приставал боевая медитация сверху самоубийства черная пятьдесят марок босиком телепатически читаю хлюпая
не мешал бы музейные напитки местный поступательно по кирпичу ветвящихся без горьковатый печка снег и это ? молодые книг в ванне одиночество
ворованный пешком всю ночь палестина забаррикадировались
за спину беззащитный лекционный окопы губы завязка
или тефлон на картонках кровати лабиринтам против трещины
бросили ладонями
на снег любить почва долго
сотрудница паленных ночь

Continue reading →

пробужденье тоска а тоска гладиолусы
за решеткой футбольного грядками сентябрям
ничего не осталось кроме как быть сентябрями
смесью расцветок беззконным
скрещиваньем пород стыдиться беспомощной
ярко не совладать

я их резал спокойно отцветут но будут
несколько суток со мною быть может
вечно в памяти шеол это где
гладиолусы помнят грядки нож
воду наши глаза безумие собственных форм
тоску по бытию непрекращающуюся

Continue reading →