Восточная Европа

на самолетах и во сне
триста метров между вдохом
выдохом пассажира
не более чем ветер

широкоглазый подросток
ночует в хостелах
белье пропитывается телом
как автор говорением

простыня разметка территории или
туши материка вот
складка восточной европы
нет ничего интимнее границ

наши отношения поверхностны фактически
это взаимное измерения квадратного
метража кожи на карте check-ins
обозначены пунктиром
птичьи следы

керкира одесса киев
таллинн берлин закат
взбирается по ноге
a приземляясь слышит
как спалось ваше высочество

Continue reading →

Почти Александрия

соринкою в глазу літак спостерігач
не прямо падает а просто
среди обрубленных электропередач
скрывается во тьме мятежный полуостров

туркменские войска стоят под элистой
владелец хостела с улыбкой обезьяньей
взимает в качестве оплаты за постой
с нас царственное одеяние

субстанция царей – первичная гнильца
лишь черный вход ведет в сокрытые чертоги
наружи скорлупы небесного яйца
где гоги и магоги

Continue reading →

Розовые Вареники

в сновидении нет ничего
чего нет наяву
кроме фона вязкого как смола

неотправленное сообщение: облака
подобны розовым вареникам
мы говорим про тела

вот виноградина на морозе
рассвет сквозь веки
огненный на белом

язык произносит слово тело вместо прикосновения к телу речь
продрогшей продавщицы на андреевском спуске
мягче ее кружев

Continue reading →

Монумент

 

monumentконцлагерь имеет форму треугольника ноги
которого равны а основание образует золотое
сечение с биссектрисой вершиныдвадцать линий пропитанных запахом формалина
бараков радиально расходятся образуя хоры античного
театра лепесткам тревожного цветка из сна про онкологиюкинотеатр сопряжен с гороскопом фрагментированное
тело кинопленки производства германской группы IG Farben
чувствительна к зеленым и желтым лучам

кино всегда театр теней кратчайшая из которых указывает
направление истинного меридиана определи по ней
угловую высоту солнца нарисованные

часы на здании гауптвахты показывают семь
минут двенадцатого серость стен растворяется в фоне
серого прусского неба но остается как труп на снегу

но солнечные часы – зрачок черного солнца располагают
перевернутый кадр на дне платоновой пещеры координаты
которой – тюремная решетка выверенная по земной оси

театр трагедии это ловушка для солнца
прошедшие через фильтр эмульсии на целлулоидной
основе лучи достигают никогда не отапливавшихся бараков

с одиночными камерами стены поглощают тепло и летом
в одной стоит или ходит степан бандера садиться на кушетку
застеленную одеялом из гнилой соломы запрещено

в день солнцеворота тень земной оси проведенной через ворота
падает на вершинный угол той самой неминучей стрелой
о которой пишет олег ольжич

пытают его гауптштурмфюрер сс вирзинг эсэсовцы вольф
шульце бьют долго вытирают пот ломают пальцы обеих
рук ребра нос передают палку другому чтоб передохнуть

тело под пытками производит анальгетики способные
вызвать эйфорию галлюцинации трещина на стене оживает ручей
боли цвета радужной пленки смешивается с кровью текущей по лицу

фрагменты реальности приуроченные к границам вечных империй
приходят в движение относительно друг друга тектоника
плит дрейф человеческих почв разрыв текста

страна маргиналия лежит за обессилевшей буквой там
среди диких узоров цветы переходят в зверей с раскрытыми книгами
ангелов двухвостых русалок большие звезды украина

Continue reading →

Луковица I

он и она соленые слои луковица из простыни одеяла эпителия ощущаемое – наволочка самопознание пуха гагачьего

ты с ножом воображаемая шашка над кроватью ковер на глухой стене за ней подъезд разбомбленный во время последней войны

взгляд в спину всегда преломлен жидкой линзой слез оптика неприятия при замерзании вершины колют грани режут

пух гагачий cуть тихих снов в полынье лодки чаинки подстриженные ресницы бодхидхармы

Continue reading →

Второй сонет про русалку и пирата

пират изгнанник на бумаге
ловил за хвост тень ящерицы
спасает бесцветность

пустырь подразумевает вдох
объем небес в зрачке
морехода больше

девственных лесов там иезуит
преподает индейцу барочные
кантаты маг во сне
неизвестное растение

ничто не происходит одновременно
тело сглазившее себя
родственно солнцу это русалки
анатомическая красота

Continue reading →

Баллада про европейские звезды

десять верблюдов было
у отца моего
двадцать автомобилей
не осталось ни одного

я пас стада отца моего
мешки опунций катал
на разрисованном автомобиле
пока не пришел федерал

от грохота бомб бежали стада
я беглецов искал
а тех, которых находил
из автомата добивал

долог путь от а до я
в египет на грузовике
горы родные покинув я
отправился налегке

в александрии огнем торговал
готовил арабам еду
помню как по колено в снегу
через балканы иду

тело мое и белый снег
какао и кокос
черное небо и стразы на нем
европейских звезд

теперь я в стране где сделаны
автомобили отца
и бомбы взрывов которых
испугалась овца

Continue reading →

Первый сонет про русалку и пирата

русалка любит пирата пятится пифагор
люди стирают себя
сколько поместит в животе
туши козла противоземля

время это судорога на буксире
сирия психика меня рукава
автомобили трутся о теплый воздух
уткнувшись в мягкую подушку мы

реки текут через тело решето
страдают слова житель враждебен
обоим воюющим сторонам

суслики знают друг-друга
под нарисованным небом
любуюсь венерою по вечерам

Continue reading →

Поверхностность

перелеты последовательность фрагментов
близких друг-другу как рога и шляпа

политическое животное на ореховой
скорлупе океан покачивает сушу

любое это женщина кормит
минотавра бондаж речи

говорить без узлов
поверхность без глубины
окно без стороны

Continue reading →

Грамматика Мертвых. Москвину

читатель того что было тобой
следует от одного к трем шестнадцати
– саркофаг впитывает останки – семидесяти
двум сколько стоп поперек пути
столько преград любви

лепестки папируса гниют
в зеленом озере ибис алый
просаливает поверхность тела
личность лишь сумма теней ад
расправляет призрачное крыло
за твоей спиной крыло забытье

буква фрагмент трупа вместо
сердца мумия слова любить
что сильнее свет кишки теней
черный поезд а холод пусть
громко легко человек
всю жизнь умащал свой труп

. . .
нечеловеческая любовь
изворачиваясь хохоча

Continue reading →