она перевозила во влагалище индийские
бриллианты мантия жемчужницы
обволакивала чуждое тело слоями
того же перламутра что и фарфор
створок пока татуированный ныряльщик
их не откроет смерть каждого
существа равна его пище
прозрачная для рамок металлоискателя
как прозрачен алмаз чистой воды
преступница шла под белоснежными
диагоналями неравностворчатой раковины
аэропорта имени индиры ганди а под
тесным сводом влагалища облокотившись на
одну из пятидесяти семи граней спала
маленькая звезда корона и павильон
клинья расходящиеся от верхней
площадки на поиски восьми райских врат
и сбегающиеся к нижней точке, обретя
искомое пьяные от глухого розоватого сияния
индийские буквы извивались, как висящие
на лианах змеи обезьяны прочь от колышущихся
мерцательных волосков ветроуказателя
прочь в небо черное как зрачок горы
алмаз эта бродячее тело, сорвавшееся
с орбиты движется беспорядочно
контрабандистка теребит глупые
газетные буквы окрашивает пальцы
будто для сдачи отпечатков

солнце наносит оранжевую штриховку на стену как наносят обиду
после двух слова стираются словно
на странице газеты «Позвоните» полощущейся вперемешку
с дохлой медузой обрывками морского салата радужной пленкой

чудище из воды на рогах от продуктов брожения т.е.
жизни без кислорода так человек отравлен мышленьем
интоксикация всех всеми хмель из пробитой пирсингом
губы – наш хоровод вокруг солнца

глаз ставриды больше самой ставриды
по песчаным морским берегам разбросанной
в неудачной попытке догнать ящерицу воробья
продавщицу кваса тень бегущую в горы в асфальте увязшую

назовем это эволюцией пусть сон о ноздреватом
известняке укажет на морщинки вытравленные любовью
череп мой да послужит пчелинным гнездом звонче копыто
море моет греческую монету

ни света ни тьмы
Зигфрид срезает розу

ладья рассечет волну бесконечной длины без высоты

дракон пьет воду

наши воины – осадочные породы
суглинок бактерии грибы
ночные крики
гниющие ягоды земляники
просачивающееся сквозь штукатурку время

неотвратимая смерть наций и капитала

У Рынка Жандармов две поющие головы.
одна по-немецки, другая по неподтвержд.
данным каковы
предоставил штандартен-оберюнкер Протопопов Серж

Объяснялась в любви Христу на языке
Маргариты Валуа. Псалмам в пандан
звенели хоралы – Бах в напудренном парике –
пока советский снарад не попал в орган.

Мраморные титаны поддерживают архитрав.
Серж целится и стреляет по-прямой
в безбожные небеса. Лихо берет заломав
Защищает город любимый мой.

Как Сатурн неумолимый
Не починит колесо,
Человек проходит мимо
Хаотических часов.

Раковина океана
Ко всему наклонена,
Времена подобны ранам
Океанам из вина.

Так содвинем шумно чаши!
Крепче звенья братских уз!
Чаша мирозданья – наша
Память мать поющих муз!

топор рубит лопату анархия неизбежна всадники безноги успеть бы столкнуть затылками близнецов за негостеприимном столом влюбленные это вилка каждый – орбита дети с оружием спят

фокусник достает им лестницу и бутылку из точки предела зимы по капле за руку тонет во временах и родах на эпидермисе чувство встречает зародыш астронавта

пот вино Титанид я буду бесконечно вам и на небо беспомощное ест лев зари рот как письмо без адреса красный плакат организма говорит

ломай вагон до ночи ноги затылок торс мальчишеский чемодан радужная кровь разлита по бокалам за здравие на собачей свадьбе между фронтами в сетке

извивающихся радиопередач никто никому загадочно длиннокрылы мысли лежат подобно телу в сумерках исчерпала без глаз перед лицом хохоча

Здравствуйте, дорогие, Я Груша Даби,
Я пришел сегодня здесь,
Я заинтересован в вас,
Я также хотел бы знать вас больше.

Пожалуйста, просьба связаться со мной,
Так что я могу дать вам больше из моих картин
И также сказать вам больше о себе,
Я надеюсь, что мы можем двигаться отсюда.

Я говорящий на английском девушка
У меня есть веские основания для связи с вами.
Я буду ждать ваш ответ.
Искренне Груша Даби.

соломенных баб взлет
и солнце без конца
на золотом дне
отворачиваешься

мои слова это
тело твоё
моя душа
между планет

– кто сосчитает до одного?
– вода
мы – Пан
напевают кости