голоса оставляют след на песке условно все песок каждое слово подобно „нет“ тон настолько высок что не слышно ото дня день не отличим в глазах рябя изчезает в проеме зарезервированном для тебя
а время форма того отсустствия до ста считай не сдвинется ничего опоры мира тоска на ней не на черепахах китах зиждится мир а впереди всего верхом на веках беззвучно правит слово „прийди“
Continue reading →тонкое как ток звонкое но не тон притяжение токио татуированный дракон
барочный конёк океанам на Вы расскажите об одиночестве в кубе любви
об одиночестве в клубе о том как красотой поражается радужка радужных цветов
под электронную музыку цветы опыляет дрон звонкий словно слог тонкий словно тон
Continue reading →Покуда нежность дев, отеческая власть
Среди людей подобны силе львиной,
Лишь чистый гнев и пиковая страсть
Дают литой булат тотальной дисциплины.
Ногами на земле, главой коснувшись звёзд,
Простой герой – продукт волшебной ковки,
Не поклонившись, станет в полный рост:
В одной руке стихи – в другой руке винтовка.
Зароком мира будет меткая стрельба,
Наградою, что получает первый –
И хлеб нарезаный, и пот со лба,
И гордость за труды, и стих зовущий к жертве.
Туманность жестяной трубы
Плывёт над пьяным переулком.
Кровь из порезанной губы
Окрашивает мякоть булки.
О, что за сила, что за страсть
По мелочам открыто, честно
Рассеяна широким жестом
В пылу ежеминутных трат!
Во след строке бежит строка
Проста, прозрачна и легка.
То бытия то забытья
Любовница поочередно,
Так немощна и так презренна
Сегодня музыка моя.
Мало нужно для выражения,
Да и нечего выражать,
Только буквы рядком лежат,
Составляют стихотворение.
В счет идет жестокость писателя,
Да терпение слова, раз
Острия отточеных фраз
На зияния указатели.
Непримиримо копие
Повергнувшее миллионы.
Хребтина держит бытие
Подстать дорической колонне.
Прямолинейное легко.
Поступок соразмерен слову.
Анатомический закон
Неравноправия основа.
Писатель человеку дан,
Как колизей квадратный Риму.
Прямохождению в пандан
Поэзия непримирима.
цветок малиново-лиловый
благоухает непристойно
сродни рифмованному слову
заразная болезнь и войны
подобран в кабаке вчерашнем
сам саламандра страж порога
цветок сказал душе пропащей
входи сегодня ночь порока
ах до чего нетерпеливо
боролись с собственною тенью
благоуханные разрывы
меж кокаином и цветеньем
меж увяданьем и любовью
как стигму рабскую на коже
малиново-лиловой кровью
мы аромат избыть не можем
ты сама погибнуть желаешь
душа волшебный павлин
безответственно порождаешь
адама призрачных глин
ты ведьма душа наварила
алкоголя из георгин
любит не любит говорила
а в крови любовь героин
тысячи лепестков обрывая
в мантическом дурмане
не становясь не бывая
пенья не обрывая
быть мной – есть стеклянный бой
а в г у с т губам по вкусу
губит событие собой
с тобою не убоюсь труса
сам землетрясение страх дождь
целующий меня целует нож
лепестки или кровоподтеки
разъяты и одиноки
таков порядок сначалa боль потом
наслаждение фигуры ребром
человека он тюрьма света ты сама
ом кринг каликайе намаh
die frau stürmt den himmel. durst
zwingt den vogel ununterbrochen zu fliegen,
ohne berührung mit wasser, so lange
wie du ohne zu trinken überlebst.
das gestirn navigiert die blaue iris,
ermittelt bewegungen der kriegsgefangenen anhand
der koordinaten im magnetfeld der erde,
des kerosingeruchs, schwarzen öls.
variable pfeilstellung. die geometrie deines flügels
entspricht nicht den landschaften,
die geschwindigkeitsdifferenz zwischen dem hasen
und dem auf ihn stürzenden falken.
phönix, mitglied des vogelparlaments,
geboren aus dem arbeiterkörper eines luftreaktiven
antriebs, du wendest deinen blick zurück
in die brennkammer der maschine richtung sonne.
doch das wort wiegt schwerer als luft, und die kraft
wirkt lotrecht zum geschwindigkeitsvektor, schwärze
bindet quarzkörner, mulm ist die
einheit im korps der engelsflieger.
sie prüft die richtigkeit deiner herzarbeit,
betrachtet die quadratunterteilte landkarte,
hält sich auf feindliche stützpunkte zielend
bereit zum luftangriff.