Semenovka. Translated by Lindsay Parkhowell

Guns croak like magpies in the morning. Slashed cherries welcome the hidden sun with stumps of branches. Slagheaps bathe in the fog.

Here even pyramids are black. Urns on the shoulders of Nubians. Cleopatra’s small foot drowning in camel milk.

The weapon is oblivion, deteriorating forms, concrete skeletons soaked in a rusted alloy the same as the narrow windows in the psychiatric hospital at Semyonovka.

The Russians came and the tears of insane prisoners set into shards like molten aluminum. Don’t care about the hulking sun blackening like charcoal.

Rays kiss the ruins of the Soviet buildings
like Serapis. Even the footprints left by a cavalryman’s boot are a mark of classicism. See how our twentieth century becomes a new antiquity.

Just do away with freedom, at first the pain is excruciating but then it enters the body like a knife through butter. Sail with it in a boat along
the snowy Nile, enjoy the smell of skin burning under the slavemaster’s brand.

Continue reading →

Под Мемориальной Церковью Кайзера Вильгельма После Теракта

до цветов по асфальту
до свечей под землей
загубленные души не более
сияния недотроги огонь
не жжет цветы тают от
прикосновения

синие реки под кожей ресницы накрашены
человек по смерти человек поскольку
живым гнушался вечностью там
вопросительный знак перевернутый
рыболовный крючок

кровью мостовую умыли и нас
мертвые за руку отвели в умывальню
отвратительно не плачь
не плачь мати

неотразим аромат цветов трупов
свечей транссексуалка в малиновом
бормочет на непонятном
наречии love is stronger
than hate оптимистка
нет ничего слабее любви

Continue reading →

20.12.16 – Пакистанец

мужчина южноазиатского типа на вид около тридцати рост ниже среднего худощавый волосы прямые черные кожа темная волосяной покров на лице отсутствует форма лица овальная строение глазной щели миндалевидное цвет радужки черный степень раскрытия глазной щели средняя нос прямой средний высота губ больше средней положение верхней губы нормальное особенностей нет контур смыкания губ прямой ушные раковины большие мочка сросшаяся со щекой

подходит на перекрестке глядя исподлобья просит еду мы вместе заходим в супермаркет покупаю хлеб бананы воду от пива незнакомец отказывается говорит мол из пакистана желает подать на убежище но ответственное ведомство сегодня закрыто ночевать будет в cкверике там они торгуют наркотой и молятся как-то вечером в темной глубине парка слышал крик муэдзина “он был ничтожен без имени не знал для чего он создан” нет мы мельчайшие частицы грязи несомые ураганным дуновением всевышнего

это не мой знакомый направил вчера грузовик на людей гулявших с детьми среди шоколадных яблок пряничных домиков и стеклянных ангелов

Continue reading →

Семеновка

поутру пулеметы трещат как сороки
искромсаные вишни обрубками ветвей
приветствует невидимое светило

терриконы купаются в тумане узкая ступня
клеопатры тонет в верблюжьем молоке чан на плечах нубийцев
здесь и пирамиды черны

природа оружия это забытье истаивание
форм обнажение арматуры ржа пропитала бетон
на сантиметр из такого же сплава

решетки на узких окнах психиатрического
диспансера в семёновке потом вошли
русские и слезы заключенных безумцев

отлились в алюминий оплавленный взрывами
что тебе до неповоротливости солнца
чернеющего от кокса

лучи на руинах советских строений это
поцелуй сераписа след варварского сапога и есть
метка классики смотри как наш двадцатый

век становится новой античностью только
покончить бы со свободой боль сперва
мучительна потом входит в тело как нож в масло

плыви с ней на ладье по снежному нилу наслаждайся
запахом горящей кожи под раскаленным металлом
выжигающим клеймо раба

Continue reading →

Волшебный Олень

волшебный олень пасется на семицветных мхах
золотых болотах не знаю
где солнце не заходит но оно неотличимо
от черного неба звёзды от оленьих копыт
слои мумифицированных останков керамики
металлических орудий украшений
идолов от слоёв песка

да и некому отличать
все вожделеют сияющего оленя все
охотятся на него
буквы рога
кровь огонь
а глаза это твои глаза

Continue reading →

Луковица II

пророк говорит лицемеры люди
с людьми и демоны с демонами
маска под маской под плёнчатой
чешуей чешуя лицемерие
слоится слоится сна ткань

каждую пелену поднимая
не встретишь ни лица
настоящего ни пустоты
лишь провокацию роста отрицательный
ряд фибоначчи кредит то есть долг

луковица минарет выстреливает зеленым
чтоб ты расплакалась
чтоб потекли ручейки тушью окрашенные

Continue reading →

Третий сонет про русалку и пирата

головокружение над водой
пират превращен дионисом
в дельфина доплыть бы до берега
но берега нет и не будет

о невероятная свобода хвостового
стебля в пучине знания
от углекислоты кровь темнеет
не вдохнешь и не выдохнешь не вознамерившись

мы радуга на поверхности капель
летейских на них боги поклялись
афродита опираясь о излив крана ступает
на кафель розовый как халат с чужого плеча

тебе же плыть через океан тоски
отражающей черные небеса

Continue reading →

Касаться мира паучьей лапкой

касаться мира паучьей лапкой тонкой такой и что и паре демонов тесно в обнимку сидеть на краю
а мир словарной грибницей оплетает мою пустоту черное тело восторга лужи замерзшей ила цветка называвшегося куриная слепота

Continue reading →

Мюнхен

да ярмарочные астры восторг эфемерен
как пар над раскалённой площадью после ливня поспешившего кончится
сладкому запаху тела на пустом подлокотнике
здесь луна буржуазна и звезды
довоенная бижутерия но созвездия одинокие люди в кафе

если книги товар то я
куплю осьминога
лимона льда в красном вине приготовлю душу свою полюблю
длинноногое чудо в блестках
тёплый католический камень

Continue reading →

стану веткой

дай года три стану веткой машущей электричке
у ржавой платформы разговоры пропитаны человеческой кровью а
государство бинт которым
перетянуты ноги китаянки чтоб не росли
горшок для выращивания придворных уродов
потому-то и остаёмся детьми до смерти

Continue reading →